ВИЧ оказался у одного из моих не самых близких, но довольно близких друзей. Было начало девяностых. Я помню, что как-то узнали у него на работе в музее, и его под совершенно надуманным предлогом уволили: люди написали анонимное коллективное письмо, что не хотят иметь дела с человеком «непонятных моральных качеств» и будут увольняться. Но на самом деле ему рассказали потом: боялись заразиться, хотя никто не хотел признаваться, — все же вроде культурные и образованные. «Но вдруг он у нас на кухне порежется». (Т.)

Я переслала своему другу какую-то новость, связанную с ВИЧ, и у нас завязался увлекательный диалог, в ходе которого я выяснила, что он, адекватный, начитанный, образованный парень 28 лет, считает, что людей с ВИЧ надо отселять от «нормальных», что им ни в коем случае нельзя размножаться, что он прекратил бы любое общение, если бы узнал о положительном статусе у своего друга и прочее, прочее, прочее. Я накидала миллион статей, рассказала, что, принимая АРВТ, ВИЧ-положительный человек не опасен вообще ни для кого и никак, что женщины с ВИЧ могут рожать здоровых детей, но бесполезно, парень стоял на своем. В конце концов я спросила его, сдавал ли он хоть раз тест, помня о его не слишком ответственном отношении к контрацепции, на что получила ответ, что в своих бабах он уверен. На этом мы разошлись и больше никогда не общались.

(Ася Вишнякова)

Про спид узнала летом 1987 года из газет, а в 1990 году ездила на неделю в (тогда еще) Западный Берлин. После возвращения где-то через два месяца послали в колхоз со студентами (я преподавала в музыкальном училище). Прожив три дня, я сбежала на ночь домой помыться — меня встретил отец в ярости и показал открытку из поликлиники с требованием немедленно явиться для обследования на СПИД (и куча угроз). А мне рано утром возвращаться в колхоз и сидеть там еще неделю! За это время, сидя на поле картошки, проматывала все 28 лет жизни, готовилась умирать. Вернулась и немедленно побежала в поликлинику, была встречена и под локти приведена в кабинет. И там узнала, что как человек, который вернулся с Запада (тогда еще были приглашения и у меня было написано, что на месяц), я автоматически становлюсь подозреваемой в СПИДе. Правда, выяснилось, что неделю советский человек может прожить на Западе и не заразиться, а месяц никак не может.

(Ольга Дорджина)

В роддоме, когда я рожала своего старшего, в 1995 году, в отдельном обсервационном боксе лежала девочка лет 16-17. Помимо СПИДа у нее была еще чесотка и куча всякого сопутствующего. К ней никто никогда не приходил, ни близкие, ни друзья. Мне было невыносимо жаль ее. Но еще больше злили медсестры, которые прямо так без обиняков и говорили: «Не подходите к этой спидозной, а то и ваши дети заразятся».

(Yelena Yakovleva)

Бабушка сказала, услышав Меркьюри по радио, что-то вроде: «Фу, эти геи, они СПИДом болеют». Это был уже конец 90-х.

(Ирина Шминке)

Впервые столкнулась с темой ВИЧ не на бумаге и не на словах — в 1999 году в женской колонии в Орле, которую только начала посещать. Там была одна девушка, из Казахстана, по имени Лиза (так она сама себя назвала, имя было другое), которую содержали в медчасти, одну, в полуразрушенной комнате (полы проваливались), и я узнала, что у нее ВИЧ (таких называли в тюрьме « вичевые»), что с ним делать, никто не знал, и ее отделили. Потом таких девушек становилось все больше, их все еще содержали отдельно, мы начали привозить инструкторов от «Врачей без границ», и их постепенно вернули в отряды, предварительно проведя подробный инструктаж. На это ушло несколько лет.

(Людмила Альперн)

В конце восьмидесятых я работал в НИИ Программных Средств. Как-то на доске объявлений повесили чУдное: «В институте будет проводиться тестирование на СПИД. В первую очередь тестирование проходят группы риска — наркоманы, гомосексуалисты, проститутки».


(Андрей Владимирович Сметанкин)

Я в 80-х лежала в больнице, в «травме», очень долго, около года, и потом несколько лет раз в полгода там же проходила курсы реабилитации. Так вот, в этой клинике в коридорах были развешаны различные плакаты на медицинские темы, такой типа «культмедпросвет», в том числе и очень мрачное, с картинками, про СПИД и ВИЧ: о беспорядочном сексе и наркомании, исключительно. В какой-то момент под видом ремонта освободили и закрыли две палаты и официально (для пациентов) они так и оставались пустовать. Пока как-то ночью оттуда не выполз (буквально) африканец без ног, не помню сейчас, то ли в туалет, то ли курить. Набежали санитары и быстро запихали его обратно в палату, где, как выяснилось, лежали еще четверо африканцев с различной тяжести травмами ног. Потом нам долго объясняли, что мол, африканских солдат держат в изоляции от остальных пациентов по политическим соображениям. Но особо болтливые медсестры шептались, мол, всем известно, что СПИД из Африки, и вообще мало ли что, на всякий случай… Мне было лет 12, и я так ничего и не поняла в итоге.

(Катерина Орлова)