1993 год. Мне восемь лет. Я учусь в вальдорфской гимназии. И для творческого конкурса шляп папа предложил сделать веселую шляпу из презерватива. Презики были американские, из проекта Project Hope, отлично тянулись, мы их надули, перетянули розовыми резинками для волос, в сердечках. Шляпка была огонь, я была победителем, даже денег дали. Где-то в самом начале пути, когда папа открыл упаковку со скользкой латексной штукой, я поинтересовалась, что это. Папа сказал, что это очень серьезное лекарство от СПИДа у — внимание! — собачек. Потом рассказал про симптомы. Я равнодушно выслушала. А потом узнала, что от этой болезни умер Фредди Меркьюри.

(Ульяна Доброва)

К нам в школу пришли с фильмом про ВИЧ на классный час. Фильм был в духе «вот в каких условиях подыхают всякие нарики и проститутки, просто не будьте такими». Там людей мыли из шланга, как животных, такое нечто в духе сезона про психбольницу «Американской истории ужасов» или вообще как концлагерь. Мы не понимали, за что их так наказывают и что происходит вообще, и за что так с людьми — если это вирус, чем они виноваты, что подхватили его. Про ВИЧ как таковой нам толком не рассказали. Спустя много лет поставила текущий незачет студенту за плакат «Подхватил ВИЧ? Стыдно!». Потому что нет, так нельзя.

(Sofia Egorova)

Узнала про СПИД довольно рано, году в 1993-94, дома были брошюры всякие по этому поводу. И уже годами к двенадцати знала почти все и не боялась. Очень запомнился случай, когда в школе собрали нас всех на профилактическую беседу о ЗППП. И лекторка в ходе выступления сказанула дичайшую дичь: «СПИД передается через поцелуи». Помню, я закричала, что это неправда, и демонстративно встала и вышла. А потом долго думала, что из-за этой подруги мои сверстники будут к этим людям относиться еще с большей опаской.

(Анька Кожура)

В детстве, в середине девяностых, в соседнем подъезде жила моя тогдашняя подружка, и на стене там были интересные взрослые рисунки маркером и написано такое стихотворение: «Пейте томатный сок! Сок — это здоровье, здоровье — это девушки, девушки — это СПИД, СПИД — это смерть. Не пейте томатный сок!» Интернета тогда не было, пришлось отдельно выяснять, что такое СПИД.

(Нет Нет)

Я приехала во Францию в 2004 и оформляла вид на жительство, нужен был медосмотр и анализ на СПИД. У меня его не было, я совершенно не могла предположить, что позитивным дают вид на жительство приоритетно, а не наоборот. Это меня потрясло.

(Лидия Мурыгина)

Ближайшая подруга моей матери (они были гинекологини) работала с Вадимом Покровским с самого начала исследования ВИЧ в нашей стране. Она открыла передачу ВИЧ с грудным молоком от матери младенцу. Так что я знала про СПИД с подросткового возраста практически все, что рассказывала матери ее подруга.

(Вероника Гудкова)

Помню как мама (врач) пришла домой с какого-то заседания, где рассказывали про СПИД. Они с папой разговаривали, и на вопрос: «Что такое половым способом?» ответили мне: «Это когда по полу босиком ходишь». Мне было лет девять.

(Alexandra Slonimsky)

Я поехала в Америку на стажировку. 1994 год, Нью-Йорк. На телеканале меня водили по этажам и рассказывали — у этого режиссера ВИЧ, у этого оператора вчера умер партнер, у этой ведущей — позавчера подтвердили. Это было по-настоящему страшно, ВИЧ, оказывается, не пугалка, а вот он — прям рядом, тут. Когда вернулась, провела строгую беседу с 14-летним сыном — если что, только в презервативе. Еще чего, говорит лихо, — в сапогах купаться! Я с кем попало не собираюсь! Но, надеюсь, выводы сделал.

(Мария Ромейко-Гурко)

В начале девяностых мы с друзьями переводили американскую энциклопедию по безопасному сексу. Я тогда многое поняла. И навсегда усвоила, что секс без презерватива — «некультурно». С тех самых пор помню, что презервативы должны быть с ноноксинолом-9 (что бы это ни значило). Американцы были тщательны и подробны. Советовали при оральном сексе, если нет под рукой презерватива для оного, пользоваться plastic wrap. Вот это трудно было переводить — пищевой пленки в России тогда не было.

(Вера Пророкова)

Это было году, вероятно, в 1991. Отец моей одноклассницы работал в СПИД-центре, а она сама училась в художке и помогала ему оформить буклет с информацией о ВИЧ, который этот центр раздавал. Поэтому я кратко узнала матчасть, когда она показывала эту свою работу. Забавно, однажды мы с ней наткнулись у них дома на кучу презервативов, почему-то уже просроченных, и пару часов посвятили тому, чтобы их надувать, спускать с балкона и смотреть на то, как люди отпрыгивают от этих «шариков». В Калининграде тогда вообще довольно много говорили о ВИЧ, и даже был популярен анекдот про «спи только с тем, кто кашляет», так как туберкулеза тоже было много.

(Vera Sycheva)

Восемьдесят пятый — восемьдесят шестой. Тусовался с биологинями-старшекурсницами, в их обществе эта тема была достаточно популярна. Особенно, когда выяснилось, что и в СССР уже зафиксирован случай.

(Константин Орлов)

Учительница немецкого (немка из Германии Эда) показывала нам на уроке художественный фильм. По сюжету мать одиночка узнает о своем ВИЧ-положительном статусе и начинает искать, с кем оставить дочь, если умрет. 1999 год.

(Irina Mashtakova)

Единственный раз, когда нас должны были повести в морг в медучилище — когда в нашем маленьком городке умерла от СПИДа женщина. Говорили, что она весила 30 кг, и помимо СПИДа был еще рак, и куча болячек, по ней можно было писать медицинский учебник. Но преподаватель нашу группу не нашла, потому что у нас была физкультура в парке. Помню, что ужасно расстроилась, и в который раз убедилась, что спорт — это дуристика, которая мешает полноценно развиваться.

(Наталя Плужник)

Во Львове друг общался с ребятами из фонда, помогающего людям, у которых был выявлен ВИЧ. Психологически и не только. Также они занимались профилактикой распространения ВИЧ — обеспечивали шприцами наркозависимых, вели беседы и прочее. Однажды мы поехали с ребятами из фонда и моим другом в какую-то больницу и там общались с одним парнем, гуляли по парку и даже устроили небольшой пикник. Было очень странное ощущение, когда через пару месяцев я узнал, что он умер.

(NIkita Puhanov)

Я точно не помню, но практически уверена, что мне рассказали родители. Это было бы логично, учитывая, что они же объясняли про наркотики и прочие взрослые штуки. Потом, помню, уже в школе у нас был хороший психолог, которая организовала поездку в НКО, где нам прочитали небольшую лекцию. Хотя скорее это был диалог.

(Александра Кузнецова)

Плакаты в девяностых, которые пропагандировали профилактику СПИД. Они были полезны по части некоторой медицинско-гигиенической информации. Но теперь ужас и возмущение берут от того, насколько они были обвиняющими в адрес групп риска, с карикатурными изображениями откровенно одетых женщин и все такое…

(Marharyta Taraikevich)

В конце 90-х на пятом курсе универа я пришла на свою первую работу в молодежном НКО. В портовом городе Калининграде тема СПИДа была горячей, западным фондам все еще можно было давать нам деньги, и в общем, одним из первых моих дел был грант ЮНИСЕФ на профилактику ВИЧ/ЗППП/наркомании среди подростков и молодежи. Ежу понятно, что со звериной серьезностью подросткам никакую пропаганду не пропихнешь, они уже в школе досыта наелись. Поэтому мы все время думали, как бы так зайти с фланга, с притопом и прихлопом, чтобы целевая аудитория расслабилась и выключила режим обороны, и тут бы мы ей в самую мякотку херак — и правила контрацепции. Ну, рутиной были тренинги — мы обходили старшие классы школ с лекциями, хорошенько приправленными всяким развлекаловом — игры на сплочение, на доверие, шуточки-прибауточки, то-се, а сейчас мы будем учиться правильно надевать презерватив на баллончике дезодоранта. Не, подростки были в диком восторге, разумеется, вместо географии скакать по партам и презики натягивать, внезапное счастье! Для пущего эффекта мы собрались добить детей клубной вечеринкой, назвали ее Safe Sex, договорились с самым крутым клубом города, Вагонка, — и стали думать, чего бы туда напихать тематического, чтобы она как-то выгодно отличалась от обычной идеи дискотеки прийти потанцевать и набухаться. В принципе раздавать бесплатные спонсорские презервативы, которых нам прислали щедрые грантодатели — огромный мешок, наверное, уже было бы вполне достаточно, но мы решили ударить наглядностью. Мы с моим дружбаном и напарником Димой пришли в мастерские кукольного театра, встали в проеме и застенчиво попросили сделать нам ростовую куклу презерватива. Двухметровый пляшущий гондон – каково! Увидев такое, мало кто отважится далее практиковать безответственное поведение и беспорядочные половые связи. И да, нам его сшили, феноменально невозмутимая мастерица, не дрогнув лицом, быстренько сообразила, как свернуть в трубу гигантский лист поролона, обтянуть его белой (чтоб светилось в ультрафиолете) лайкрой, из чего сделать пупочку на головке и колечко на подоле. Для Димки это был, конечно, феноменальный взлет на Олимп, медиа-карьера сразу началась с вершины, роли говорящего презерватива, кто еще может таким похвастаться. А я была вирус, в кринолине из пенопластовой изоляции для трубопровода и шапочке, из которой тоже бодро торчали в разные стороны куски труб — пепломеры. Safe Sex прошел с неимоверным успехом, потом повторяли его еще дважды, на 1 декабря, в день борьбы со СПИДом; в следующий раз сделали мексиканским, в той же мастерской заказали поролоновые гигантские сомбреро, потом индийским — и все были в сари, но в целом-то, я подозреваю, народ валил тучей — позырить на исполинский танцующий гондон. А тексты лекций, которые мы читали детям, я потом могла воспроизводить с любого места, разбуди меня среди ночи, еще лет 15 подряд. И до сих пор могу бодро изложить все пути передачи ВИЧ, степени риска, способы его снижения, а из самых глубин нет-нет да и вынесет на поверхность то ревертазу с протеазой и интегразой, то т-хелперы лимфоциты. Несколько презервативов из того спонсорского мешка я носила с собой долгое время, в гордом осознании своей крайней ответственности и готовности к любой фиоритуре судьбы. Самое смешное в этом то, что личной жизни тогда у меня не было никакой, да и вообще я была настолько пуританских взглядов пугливой социофобной девицей, что этой личной жизни вообще в принципе очень сложно было ко мне пробиться (и не то чтобы к нынешнему моменту что-то сильно изменилось, бгг). Но зато у меня был презерватив в кошельке. Как будто я такая вся взрослая женщина в бурном потоке.

(Марина Бесчастнова)

После института попала работать в организацию, занимающуюся профилактикой ВИЧ. Вскоре вела тренинги для сотрудников исправительных учреждений. В компании были люди с открытым ВИЧ-статусом и, наверное, те, кто не говорил об этом. Не помню, чтобы заморачивалась об этом, так как уже знала пути передачи и общая посуда в столовой меня не волновала. Кое-какие правила безопасного поведения не сразу применила к себе, как будто это все равно меня не касалось.

(Наталья Живова)

По телевизору показали флэшмоб в Америке, когда люди выложили на большом холме множество самосшитых одеял, квилтов. Конечно, ни слова флешмоб, ни слова квилт там сказано не было. Люди выкладывали одеяла в честь близких, умерших от СПИДа, чтоб повысить осведомленность. До сих пор помню голос диктора, рассказывающий про мальчика, который заразился в результате переливания крови. «Кровь ему дала родная бабушка, которая не знала, что у нее СПИД». Так и запомнила, что это от переливания крови, жутко потом его боялась некоторое время. А потом в короткий период доступности информации у нас в поликлиниках в Кишиневе появились очень внятные буклеты про ВИЧ и про СПИД. Все поняла, все запомнила и жила в уверенности, что это смертный приговор, до какой-то передачи спустя много лет, рассказывавшей про поддерживающую терапию, — оказывается, с этим можно жить. Узнала и снова забила. Фильм Дудя для меня оказался шоком, оказывается, сколько со времен моего детства изменилось…

(Саша Смоляк)

Немного неожиданно для кавказской (вернее, даже закавказской) периферии СССР, но о СПИДе, как и остальных ЗППП — тогда они назывались романтичнее, «венерические», — нам рассказала дома мама. Впрочем, как и в общем о сексе, гомосексуализме и прочих нужных и важных вещах.

(Tamara Gergaulova)

К нам приходили на уроки в школе и рассказывали. 1993-96 год. Не только про СПИД, это отдельная лекция была. Вообще про венерические болезни, еще про что-то, связанное с сексом… менструацию, что ли. Нам так нравилось, школа — это место, где забивают голову бессмысленной фигней, в кои-то веки расскажут что-то очень полезное и актуальное! Слушали очень внимательно, у многих в классе были суровые советские родители, точную и достоверную информацию негде было взять. После лекций раздавали презервативы, прокладки, и можно было пойти с купоном таким бесплатно на ВИЧ анализ сдать. А мы такие подумали — и пошли на следующий день всем классом, вместо первого урока, как раз алгебра была, предупредили классную и пошли. Она была очень хорошая тетка, сказала — идите, конечно. Чтобы уж точно знать. Я понимаю, что это, наверное, рекламные акции были каких-то фирм (да и Хелпер этот, где кровь можно было сдать, как раз только что открылся), но какая разница, если мы получили ЗНАНИЕ, в котором так нуждались? Смотрю, что сейчас в этом плане творится, и волосы дыбом становятся. Бедные дети. У нас из класса никто на аборт не ходил, хотя все вели бурную личную жизнь. Никогда среди ровесников, по крайней мере, не было вопроса, пользоваться презервативом или нет, я только когда столкнулась с дяденьками постарше, с огромным изумлением услышала всю эту муйню про розы и противогазы… да и по большему счету — эти рекламные акции в итоге наверняка спасли очень много жизней.

(Лисичка Полярная)

Умозрительно разбирался в чужой сексуальности, потому что слова незнакомые, а по малолетству это интересней даже больше всяческих запретных плодов. В 1994-м, после того, как Элтон Джон со своей романтической балладой из «Короля Льва» завоевал «Оскара», я узнал, что геем быть стыдно, но ничего страшного. А, простите, геи — это кто? Оказалось, судя по всему, музыканты, потому что Фредди Меркьюри же, но ему еще не повезло до кучи — болел Сами-знаете-чем. Ну и дальше начинаем сказку про белого бычка спервоначала: СПИД потянул за собой целый ворох городских легенд. Так я в детстве выяснил, что нужно проверять источники информации.

(Ярослав Соколов)

Мы вели семинары/тренинги для НКО в одном из российских городов. На один из них я заглянула, чтобы послушать тему «профилактика ВИЧ/СПИДа» (до этого знала только понятие «чума ХХ века» и что от этого быстро умирают). Очень подружилась с его ведущим, через полгода тесного общения во время посиделок у меня на кухне он сказал: «Ты считаешь, что все это очень далеко? Так вот, человек с ВИЧ сидит перед тобой». Следующие несколько месяцев я боролась с собой, чтобы не сказать ему на улице: «Закрой горло шарфом, тебе нельзя простужаться», и чтобы не бояться отпить после него из бутылки (головой знаешь, что так не передается, а страшно все равно). Это был 1996 год. В 1997 году я написала пьесу для подростков «Кто следующий?», и мы ее играли 13 лет в нашем театре-студии (пока какой-то родительский комитет не написал на нас заяву в прокуратуру, что мы этим растлеваем неокрепшие души: в спектакле была сцена, где показывали, как надевать презерватив.). А с тем человеком, который рассказал мне про себя, мы ближайшие друзья до сих пор.

(Юля Шевелева)

В школе были уроки про СПИД: сексуальное просвещение и как предохраняться,1988 год.

(Сергей Невский)

Мама в самом конце 80-х была уже на инвалидности и читала лекции от общества «Знание». В том числе по больницам, в том числе по материалам ВОЗ, которую сейчас только ленивый не склоняет. Я уже рассказывала, кажется, как во время одной из лекций в панике вбежала медсестра — разбился при стерилизации предпоследний в отделении многоразовый шприц. Таки развернулись, таки довольно быстро изменили нормативы и правила, таки начали производить одноразовые, в том числе (зная наших людей) такие, которые вообще нельзя было бы повторно использовать. Несмотря на изрядный развал, характерный для тех времен. Сейчас агитацию свернули, заболеваемость СПИДом растет, а по поводу нынешней ковидной эпидемиологической ситуации вообще особо перестраиваться не собираются. Хотя тоже есть довольно очевидные меры, кроме суровых карантинных, которых граждане долго не выдержат.

(Marina Fridman)

Я работала в СМИ и всегда топила за просвещение. Один раз уговорила продюсеров в качестве дополнения к призам насыпать презервативов. Много. Местный СПИД-центр дал. СМИ было местечковое, и мое включение было через 10 минут после детского конкурса. А это проблема, потому что к вам попадают киндеры, которые не дозвонились в детский и теперь берут на таран игру для взрослых, справиться с заданием не могут, игра валится, спонсор не очень доволен. В общем, после первого же выхода, что в качестве приза будет подарок от спонсора и еще презервативы, родители стали оттаскивать детей от телефонов. Такой просветительско-воспитательный эффект был.

(Ирина Крендель Герасимчук)

В начале 90-х мы забрали из деревни к себе в Минск мою бабушку, папину маму. Она попала в больницу — возможно, просто на обследование, не знаю, так как мне было 6 или 7, подробности меня не интересовали. И вот папа, собираясь ее навестить, предложил нарисовать для бабушки рисунок. Я изобразила человека, лежащего на кровати, а на тумбочке рядом нарисовала бутылку с лекарством и этикетку: «Лекарство от СПИДа». Название болезни я слышала, а что за болезнь — не знала. Это был, наверное, единственный раз, когда мой спокойный уравновешенный папа на меня кричал. Возможно, еще и потому, что сам врач и с темой был знаком гораздо ближе, чем я. Пришлось рисунок перерисовать, и на этикетке я мудро написала: «Лекарство от всех болезней».

(Natasha Pankova)